Интервью с руководителем Главгосэкспертизы России Игорем Маныловым прошло в формате развенчивания мифов. Например, о том, что консерватизм в работе, если он оправдан, — хорошо, и с ним вполне совместимы современные цифровые технологии, что неукоснительное следование традициям вполне сочетается с динамичным развитием, что между дороже или дешевле нужно выбирать точно. И даже абсолютно личный аспект стал очередным разрушением стереотипа. Согласитесь, не частый пример, когда сыновья крупных чиновников служат в армии: недавно присягу принял уже второй сын Игоря Манылова.
Наш разговор начался со сложного вопроса для всего профессионального сообщества — с реформы ценообразования в строительстве, одной из важных реформ, начатых Минстроем в последние годы.
Миф №1. Дороже или дешевле? Точно!
— Игорь Евгеньевич, хотелось бы начать интервью с вопроса, в который вы глубоко погружены — реформа ценообразования в строительстве. Какие задачи стоят перед Главгосэкспертизой России?
— Для перехода в другую модель ценообразования — именно такая задача поставлена перед отраслью — Главгосэкспертиза России как оператор отвечает за создание федеральной государственной информационной системы — ФГИС ЦС. Информационная система — это инструмент для ресурсной модели, то есть речь идет об изменении самой методологии формирования сметной цены строительства. Мы уходим от базисно-индексного метода, который нельзя однозначно считать плохим или неправильным хотя бы потому, что вся строительная отрасль этим долгие годы жила и до сих пор продолжает использовать этот метод. В его основе лежит работа ряда крупнейших институтов и большого числа специалистов, которые занимались сбором и обработкой необходимой информации, выработкой норм и расчетами. Но сегодня время диктует другие требования: ресурсная модель как раз предусматривает работу с использованием современных информационных технологий для сбора и обработки данных. Понимая сложность, многоаспектность и огромное количество субъектов — участников процесса, переход из одной модели в другую должен происходит плавно, поэтапно. В связи с этим Минстроем России совместно с Главгосэкспертизой разработан план действий в рамках переходного периода: внедрение ресурсной модели должно быть выполнено, но поэтапно и с обязательным введением периода, когда при сохранении действующего базисно-индексного метода определения сметной стоимости строительства будет совершен переход на ресурсно-индексный способ. И потом, после тщательного моделирования и апробирования на пилотных проектах и обеспечения эффективного функционирования ФГИС ЦС в части наполнения данными, ресурсный метод может быть использован для всех бюджетных строек. Сегодня можно говорить о том, что переход на новую модель ценообразования идет, создана федеральная государственная информационная система ценообразования в строительстве, ФГИС ЦС, и начато ее наполнение.
— Какие возможности и перспективы открывает для профессионального сообщества использование ФГИС ЦС?
— Суть дискуссии, которая идет по ценообразованию, зачастую сводится к вопросу — дороже или дешевле? Наша позиция — должно быть точно! Мы не должны всеми способами стремиться удешевить стройку, иначе потери понесут строители. Процесс перехода на новую модель не должен быть катастрофическим. Сама методика определения сметной стоимости не должна быть затратной, иначе в ней нет никакого смысла. Плюс необходимо помнить о затратах, которые предстоят на всех этапах жизненного цикла объекта: ведь если не учитывать эксплуатационные расходы на объект, можно построить дешево и быстро, но с первого дня эксплуатации нести издержки, например, за отопление, ремонт и так далее. То есть дешево не всегда хорошо. Важна именно точность.
Миф №2. Консерватизм vs «цифры»?
— В одном из материалов в СМИ встретилась интересная фраза: «одно из самых консервативных ведомств России…». Как Вы считаете, Главгосэкспертиза — консервативное ведомство, или оно открыто новым веяниям, оперативно на них реагирует?
— Наверное, консерватизм — доминирующая черта, но только в хорошем смысле, как признак стабильности и признак незыблемости позиции. Одной из наших задач является борьба за безопасность объектов, за экономность расходования средств. В этих вопросах консерватизм — это, безусловно, хорошо. Учитывая новые технологии, которые мы внедряем в свою деятельность, можно говорить о прогрессивности и готовности работать в современных условиях. Даже переход к работе в электронном формате был тяжелым и для нас, и для наших коллег из регионов, и негосударственной экспертизы, ведь переход к оказанию услуг в электронном виде в несколько этапов совершал весь институт строительной экспертизы. А это почти 600 организаций, порядка 90 тысяч экспертных заключений в год, проект коснулся сотен тысяч участников.
Экспертиза сама по себе сложный процесс: один проект смотрят порядка 25 экспертов по 42 направлениям технической экспертизы, не говоря уже об экспертах, проверяющих достоверность определения сметной стоимости. При этом наши эксперты работают с несколькими видами и формами документов — графическая, текстовая части, расчетные таблицы проектных решений. О чем это говорит? Проведение государственной экспертизы — многофакторная система, и прежде, чем ее положить на язык программирования, перевести в автоматизированный вид, надо было привести в порядок сам экспертный процесс. Эта работа шла параллельно, мы приняли более 50 стандартов работы, сотни нормативных локальных актов, которые эти процессы регулируют и описывают, определяют формат, одновременно работали IT-специалисты, совместно с экспертами они формировали техническое задание. С этим этапом мы уже справились, так что пора переходить к решению новых задач.
— То есть бумага и стеллажи с документами становятся иллюстрацией прошлого, и сегодня весь спектр услуг ведомство предоставляет онлайн?
— Экспертиза одной из первых в строительной отрасли начала оказывать электронные услуги. Фактически с 1 сентября 2016 года мы начали применять этот подход в отношении проектов, финансирование которых осуществлялось за счет средств федерального бюджета, а с 1 января 2017 года экспертиза по всем проектам проводится онлайн. Сейчас все участники экспертного сообщества перешли к работе в электронном формате: с 1 января 2017 года — все «госы», а с 1 января 2018 года — «негосы».
— Цифровая повестка по-прежнему продолжает быть актуальной?
— Конечно, мы — только в самом начале пути. Сейчас институт экспертизы проходит нулевую стадию цифровой трансформации. По сравнению с переходом на электронный формат — это гораздо более глубокий этап, и он тоже будет делиться на определенные фазы и шаги.
— Что должно быть сделано?
— Мы находимся на этапе, когда всей проделанной работы уже недостаточно, пришло время интегрироваться в информационную среду. А это значит, что необходимы средства защиты информации, каналы связи высокого уровня, хранилища и центры обработки данных. Мы провели аудит всех информационных систем, определили основные направления развития и двигаемся к цифровой трансформации. И если ранее первоочередной задачей была передача данных, то вторая задача — научиться эти данные структурировать, анализировать и обрабатывать, третья — создание электронной среды.
Переход на информационное моделирование — это стратегическая цель, которой мы должны достичь, но, чтобы к этому прийти, сейчас нужно создавать информационную среду. Ранее мы создали основу для нее на нашей стадии. Сегодня в экспертизе идет работа в едином окне, на единой платформе, и все участники подтягиваются, процесс идет очень быстро. Это хорошо видно на примере учреждений негосударственной экспертизы: мы опасались, что у них мало времени для перехода, что они не справятся с решением задачи в поставленные сроки, но, по данным единого государственного реестра, большое их количество влилось в систему.
Но цифровая модель объекта не может существовать отдельно в экспертизе, отдельно у проектировщика или у органов надзора. Необходимо произвести замыкание всех в единую среду, поэтому главная тактическая задача на сегодня и на 2019 год — интеграция стадий и процессов всех участников отрасли на протяжении всего жизненного цикла объекта капитального строительства. По сути, мы должны создать настоящий цифровой конвейер в строительной отрасли, чтобы все участники проекта на всех этапах жизненного цикла объекта капстроительства — от инвестиционного замысла до ликвидации объекта — работали с одной базой данных, с одним и тем же набором информации, но при этом выполняя каждый свою задачу.
Миф №3. Когда год за три отвечает
— Наш итоговый выпуск журнала выходит в канун празднования Нового года, когда принято подводить итоги и говорить о планах на будущее. Если коротко, каким был для Главгосэкспертизы России 2018 год, какие приоритетные задачи определяете в работе ведомства на 2019 год?
— 2018 год для нас был знаковым, он стал вехой. Это итог не одного года, а переходного периода. По сути, мы три с половиной года реализовывали проект, который можно назвать «Развитие». Он благополучно завершился именно как этап. Развитие стало неотъемлемой частью нашей работы. Мы создали механизм, благодаря которому организация может развиваться, воспитали способность к развитию и реализовали ряд проектов в этом направлении. Изменение стандартов работы, внутреннего регулирования, создание системы менеджмента качества, соответствующая сертификация, работа учебного центра, внедрение информационных технологий, наведение порядка в организации офисного пространства — это все атрибуты проекта развития.
Сейчас повестка будущего — максимально увеличить эффективность как самого института строительной экспертизы, так и Главгосэкспертизы. Это касается всех аспектов нашей работы — и цифровой трансформации, и системы управления сроками проведения экспертизы, и оптимизации всех операционных процессов и структуры, не говоря уже о грамотных финансовых решениях.
Мы считаем, что для этого есть большой внутренний ресурс, и все инструменты, созданные нами на первом этапе, дадут возможность реализовать эти задачи. По нашим оценкам, новый период продлится не менее трех лет.
Миф №4. Экспертом может стать любой, или Хочу все знать
— Каждый представитель профессии размышляет о том, что отличает его профессию от других. Как Вы считаете, должен ли обладать какими-то специальными качествами и навыками эксперт? Каждый ли может стать экспертом или это своего рода призвание?
— Получить профессию эксперта может любой, но стать высококвалифицированным экспертом может только тот, кто в высокой степени мотивирован на эту работу и обладает необходимыми для нее способностями. Могу судить на примере своих коллег: эксперт — это сведущий и знающий. Но корону сведущего и знающего очень тяжело нести, это большая ответственность. Мы пытаемся привить нашим экспертам стремление ежедневно обучаться и совершенствоваться, ведь мир настолько динамично развивается, в том числе и строительная индустрия, и ее материалы и технологии, что каждый истекший час приводит к тому, что мы отстаем в знаниях. Как эксперты, мы обязаны все знать, постоянно добывать знания, анализировать информацию, предлагать варианты решения проблемных задач. Если человек умеет это делать, готов и может постоянно развиваться, только это дает ему право выступать экспертом по отношению к другим. Первое, что важно в нашей профессии, — это способность обучаться, второе — способность накопленный опыт применить, третье — и это главная тенденция последних лет — этими знаниями поделиться.
— Мы заговорили о том, что Главгосэкспертиза готова делиться знаниями. Образовательный проект «Экспертиза будущего», реализованный в 2018 году, как раз об этом? Каковы его результаты и прикладной эффект? Будет ли он жить дальше?
— В первую очередь, важна вовлеченность экспертов, сотрудников среднего звена в процесс преобразования. Навязанные сверху модели, если люди их не разделяют, будут буксовать. У проекта была задача — донести до людей, что идет процесс преобразования Главгосэкспертизы, для реализации которого нужно иметь набор специальных современных знаний. В «Экспертизе будущего» приняли участие 80 человек: 40 из регионов и 40 из Москвы. Проект позволил расширить горизонты мышления, чтобы специалисты не зацикливались на узких вопросах, но пытались увидеть всю картину в целом, обдумывали и предлагали свои варианты развития института экспертизы. На мой взгляд, это получилось: несколько проектов, которые подготовили участники «Экспертизы будущего», уже находятся сейчас в стадии реализации. Мы видим высокий интерес к этой истории и запрос на то, чтобы делать «Экспертизу будущего-2», есть и заинтересованность регионов. Надеемся, что проект будет жить. Для тех, кто его прошел, это как прививка, импульс для своего развития.
Миф №5. Процессу проектирования — экспертиза в помощь
— Бытует мнение, что экспертиза — это своего рода продолжение самого процесса проектирования. Это миф или правда?
— Это правда. Но внесу ясность: в буквальном смысле эксперт не имеет права проектировать, мы свято соблюдаем здесь границы между проектировщиком и экспертом. То, что делается в тот момент, когда экспертиза уже началась, все изменения, которые происходят в проекте, это дело рук проектировщиков. Косвенно мы вносим свой вклад в устранение недостатков проектных решений, когда замечания экспертов реализовываются в процессе экспертизы. Изменения, связанные с экспертизой, происходят, и часто серьезные, в особенности, если объект содержит аварийные решения. Это говорит о том, что влияние наше есть, и оно оправданно.
— В таком случае имеет ли смысл изменить алгоритм работы в части подключения эксперта не на финальной стадии, а на предпроектной, когда обсуждаются параметры инвестиционных решений?
— Мы за это активно выступаем. Объясню, почему мы это делаем. Потому что есть запрос со стороны наших заявителей, они заинтересованы, особенно когда сроки сжаты: чтобы не заходить повторно на экспертизу (такое случается), целесообразнее зайти с нулевой стадией. Но здесь очень важен вопрос регулирования: участие экспертов на предварительной стадии возможно при условии, что регламент и процедура участия будут прозрачны и понятны, чтобы участники рынка и профессионального сообщества, регулятор, контрольные органы понимали, что на нулевой стадии мы не подменяем проектировщиков. Мы считаем, что фаза предэкспертной работы незаслуженно не реализована. А ведь благодаря внедрению только сумму потерь, которые образуются в результате ошибок на начальной стадии проектирования, можно уменьшить как минимум на треть, не говоря уже о прочих позитивных эффектах.
Вперед — в будущее
— Если можно уложить последний вопрос в короткую формулу: лично Вы какой видите строительную экспертизу будущего?
— Для меня ответ на этот вопрос сформировался. Выполняя задачу по борьбе за объективность, надежность, эффективность, мы активно работаем именно над моделью будущего. Она заточена на то, чтобы мы стали центром компетенций для строительного комплекса, чтобы мы несли дополнительную ценность для профессионального сообщества в виде знаний, опыта анализа ошибок в проектировании и успешных практик, информационных ресурсов и технологий, чтобы были институтом сведущим и разбирающимся во многих вопросах, который может быстро и легко, удобным способом донести весь набор полезных продуктов до строительного комплекса. В этом будет наша причастность к стройке. Одним словом, экспертиза будущего — это такой центр знаний и компетенций, который нужен сейчас и будет востребован в строительном комплексе и в будущем тоже.
